Пираты китайского моря

Невозможно, наверное, представить себе, что сегодня кто-то не видел первый советский кинобоевик или хотя бы не слышал о нем. С осени 1979 года до 1990-го его посмотрело 120 миллионов человек, и «Пираты ХХ века» стали самым кассовым фильмом за всю историю советского и российского кинопроката

Миллионы советских мальчишек мечтали тогда о дальних странствиях в жарких странах и геройских подвигах, без которых такие странствия невозможны. Им хотелось вырубать злодеев приемчиками каратэ, впервые внятно продемонстрированными на экране Салехом – Талгатом Нигматулиным, или держаться под водой столько, сколько мог, спасая членов экипажа, стармех Сергей Сергеич в исполнении Николая Ерёменко.

Однако отнюдь не случайно сказал когда-то мудрый человек: «Будьте осторожны со своими желаниями – они имеют свойство сбываться...» Один из немногих наших сограждан, оказавшихся в ситуации, подобной той, что описана в фильме с теплоходом «Нежин», – наш земляк, директор рекламно-полиграфической компании «Щорс» Владимир Сальков.

Окончив судоводительский факультет ПКМУ, Владимир прошел курсантскую практику на легендарном барке «Седов», военную – на МПК «Альбатрос», а затем – по морям, по волнам… Довелось повидать свет, потрудиться на СТ, БАТМах, ролкерах «Кузьма Гнидаш» и «Юрий Смирнов». Однажды нога Владимира ступила на палубу судна «Союз-4».

***

«На БМРТ этот, построенный на Николаевской судоверфи Украинской ССР и на тот момент уже морально устаревший, я попал 3-м помощником капитана. В частности, отвечал за карты и прокладку курса судна. Наша ржавая сараюга, внешне схожая с цыганской кибиткой, стояла в Находке, и проложить путь надо было до Сингапура и обратно – в Петропавловск, а оттуда – в район промысла. Для этого было необходимо, среди прочих нюансов, учитывать навигационные предупреждения и метеорологическую обстановку. Чисто стратегически – где можно идти, где нельзя, как нужно идти и так далее.

Такие предупреждения приходят каждый день изо всех уголков мира: где что затонуло, где с неба упало, где еще какие-нибудь изменения в навигационных режимах прохода судов. И, в соответствии с тем, к какому району они относятся, ты их используешь либо просто подшиваешь. В первую очередь об их содержании ставится в известность капитан судна.

И вот накануне прокладки курса пришло навигационное сообщение с предупреждением о том, что в Южно-Китайском море участились нападения пиратов – как раз в том районе, где мы находились. Точнее сказать, это были атаки неопознанных военизированных судов. Я довел информацию до капитана с вопросом, как в связи с этим дальше прокладывать курс. Можно севернее – ближе к Китаю и Тайваню из Цусимского пролива, можно южнее – близ Окинавы. Из предупреждения следовало, что северный маршрут, тот, который ближе к материку, и был опасным для прохода судов. Капитан приказал двигаться южным.

Я сделал прокладку, кэп принял работу без замечаний, и уже на следующий день мы шли из Находки курсом, проложенным ближе к Окинаве, которую нам предстояло миновать в Южно-Китайском море на расстоянии менее 20 морских миль.

***

Груза на борту практически не было. Мы направлялись в Сингапур пополнить запасы машинного масла и всего другого, необходимого для экспедиции в Беринговом море, так что судно шло порожняком. Не считая, правда, автомобилей, возить которые тогда было модно. Перед этим был заход в Японию, так что сам понимаешь… Верхняя палуба вся заставлена машинами, причем даже там, где, казалось бы, разместить их было просто невозможно. Вот когда я понял, что русские способны на все – даже перетащить по стометровому судну на руках, безо всяких талей и прочих устройств, через настройки и леера, легковые автомобили весом в полторы-две тонны. Такие были времена, приходилось выкручиваться. Особенно с учетом, что получали 5 долларов в месяц...

Однажды утром заступаю на вахту – у 3-го помощника она длится с 8 утра до полудня и с 20 часов до «нулей». Кэп поднялся на мост проверить, как идет служба. А я и спрашиваю ни с того ни с сего (он очень хорошо знал английский): «Товарищ капитан, а как на английском звучит слово «пираты»?» Он ответил: «Pirates». Время подходит к 12, я выставляю на автоподатчике сигналов бедствия наши текущие координаты, как и положено по алгоритму сдачи вахты. Да, имелись уже в то время и спутниковые поисковые системы, но был и автоматический прибор, который в случае необходимости после нажатия красной кнопки начинал подавать в эфир SOS.

Ровно в полдень меня меняют, ухожу на обед, и минут через 10–15 по громкой связи слышу команду, поданную довольно истеричным голосом: «3-му помощнику капитана срочно на мост!» Ну, что же, всякое в жизни бывает. Поднимаюсь. Там уже находятся кэп, старпом и сменивший меня 2-й помощник. Настроение у них психически приподнятое. Спрашиваю, зачем звали. Второй мне говорит: «А вон, глянь по корме». Смотрю по корме и вижу, что нас нагоняет быстроходное судно. Большое такое – катер метров сорок в длину. БМРТ на гонки не рассчитан, 10 узлов – парадный ход. Если, конечно, разогнать, то может дать и 12–14, да вот только у преследователей, судя по буруну из-под форштевня, узлов 20–25, не меньше.

Беру бинокль, вижу, что посудина довольно ржавая. На баке у нее – непонятно одетые люди, в том числе в военной форме с нашивками, и все они вооружены калашниковыми. На мосту – немая сцена: мы все смотрим на капитана, поскольку принятие решения – за ним. Но по его лицу отчетливо видно, что никакого решения нет: взрослый, умный, образованный человек просто впал в ступор. Бывает… Экстраординарная ситуация и возложенная на него ответственность не позволили ему быстро решить, что делать. Ситуация меняется ежесекундно, и принимать решение нужно прямо сейчас.

Тут я понимаю, что нам в текущий момент нужно выиграть максимально больше времени, чтобы произвести положенные в таком случае действия. Беру ответственность на себя и даю команду «Полный вперед! Право на борт!», чтобы кильватерной струей отбросить катер. А на БМРТ, как на многих рыболовецких судах, кормовая часть низкая, что позволяет в таких ситуациях переходить с борта на борт даже без использования кошек, как было в «Пиратах ХХ века». Команду начинают выполнять, я бегу к автоподатчику сигнала SOS, успеваю нажать кнопку – и в этот момент раздаются автоматные очереди. Я лишь успел порадоваться, что мне хватило этих нескольких секунд...

***

Стреляли сразу несколько пиратов – кто в воздух, а кто по мосту. Но, поскольку пальба велась с кормовых угловых направлений, ни в кого не попали, а капитан тут же сказал им: «Все-все-все, спокойно, уже никто никуда не идет». Конечно, ему было страшно, он нес ответственность за людей. Руль опять положили прямо, и в течение нескольких минут к нам на борт высадился десант. Мы – руки в гору, нос в палубу. Всех не били, но кое-кому все же по ребрам досталось: агрессорам было необходимо психологически подавить команду, это же все-таки был вооруженный захват...

Легли в дрейф, но ненадолго. Китайцы дали команду повернуть на север и как можно быстрее покинуть место захвата. Ведь сигнал бедствия шел в эфир, и через полчаса с мостика я увидел, как к той точке, откуда мы ушли, направлялось 5–7 судов, которые отреагировали на наш SOS.

Экипаж собрали в кают-компании, приставили охрану с автоматами – так же, как на посту управления в машинном отделении и мостике. Наши попытки хоть что-то выяснить ни к чему не привели, поскольку среди китайцев не оказалось ни одного, кто говорил бы по-английски. Все они объяснялись с нами жестами, на пальцах и с помощью калашниковых, то есть на универсальном, международном языке общения. И, судя по отсутствию физически пострадавших с нашей стороны, взаимопонимание было. Что касается ментальной сферы – один из механиков у нас явно сошел с ума, и один представитель комсостава тоже расстался с рассудком. Ситуация была показательной и четко обнажила, кто и на что в ней способен.

Мы скучковались и тихо обсуждали варианты нападения на охранников и завладения их оружием. Пришли к выводу, что это очень рискованно: мало того, что мы не военные и этому делу не обучены, еще и захватчиков на судне было около 15, как минимум половина из них – с автоматами. Нас же было 30–40, но в такой ситуации это практически не давало преимуществ. Красиво в такие моменты все получается только в кино, а жизнь гораздо суровее и беспощаднее. Атакуй мы пиратов – все выглядело бы так, как если бы несколько детсадовцев решили напасть на взрослого дядю и надавать ему люлей...

***

БМРТ продолжал двигаться в сторону Китая, в кильватере по-прежнему на небольшом удалении следовал ржавый катер. Надо было что-то делать, и вот мы со стармехом и начальником радиостанции решили попытаться украсть с моста хотя бы УКВ-станцию – это был единственный доступный способ выйти с кем-то на связь. Радиорубка была опечатана, ее охранял автоматчик. После разработки плана действий мы, якобы по навигационной необходимости, поднялись на мост. Меня прикрывал стармех, он отвлек охранника, а я выкрал станцию и бросил ее с моста на кранец, висевший на уровне иллюминатора каюты средней палубы. Оттуда ее втащил внутрь начальник радиостанции.

Дальше пошло сплошное везение. В первый же выход в эфир ему удалось связаться с малым транспортом «Спартак». Всю жизнь буду благодарен этим людям, хоть и не знаю никого из них. Они приняли решение двигаться за нами в пределах радиолокационной досягаемости, оставаясь визуально невидимыми для пиратов, и стать ретрансляторами наших сообщений о том, что происходило на «Союзе-4». Вскоре «спартаковцы» вышли на связь со штабом Тихоокеанского флота и министерством иностранных дел, что позволило решать проблемы уже на межгосударственном уровне.

Как потом стало известно, в тот же самый день представитель консульского отдела направился из Пекина на юг, чтобы детально разобраться в ситуации – несмотря на то, что китайцы отказывались признать сам захват российского судна и отправили чиновника в Гонконг, хотя место, куда мы следовали, находилось чуть южнее Шанхая. Разница в расстоянии – пара тысяч километров.

Какой бы слабой на тот момент ни считали Россию, вскоре стало ясно, что на тормозах это дело она спускать не собирается. Все мероприятия, осуществлявшиеся нашими представителями власти, позволили освободить нас в течение каких-то четырех суток. Мы находились на рейде одной из военно-морских баз КНР, где с нами соседствовали такие корыта, что сразу стало ясно: захвативший нас 40-метровый проржавевший катер, судя по всему, был флагманом.

***

Трудно сказать, какие цели преследовали пираты. Я анализировал эту ситуацию, и мне она показалась такой: в связи с тем, что Китай велик и в те времена вертикаль власти в нем была не так жестка, местные князьки не боялись искать себе на стороне дополнительные заработки. Бандиты могли заработать, продав судно на металлолом, сбыв имущество, находившееся на борту, – и сделать все это, минуя выход на международные рынки. Чистой воды партизанщина. А мы? Что же, они могли просто убить нас и смайнать за борт акулам – все равно никто бы об этом никогда не узнал.

В общем, все закончилось более чем благополучно. Вполне могло оказаться и гораздо хуже. Незадолго до этих событий я читал книгу о том, как одно из советских судов было захвачено возле Тайваня в 70-е годы представителями гоминьдановского режима. Тогда нашим пришлось гораздо хуже: они провели в заключении порядка 10–15 лет. Многие умерли в плену, а последний вышедший на свободу потерял зрение. Потому я постоянно думал тогда о том, что мне предстоит и в течение скольких лет я протяну за решеткой на миске риса в день.

Было мне тогда 22 года, а моему рулевому, тоже Владимиру, – ближе к 60. Вот стоим мы в первый день захвата под дулами автоматов на палубе, и он говорит: «Господи, ну за что же мне это??? Это был мой последний рейс, я после него на пенсию собирался! Вот хорошо тебе – у тебя в жизни ничего нет, тебе терять нечего. А у меня же дети, внуки, машина, квартира, дача! Зачем мне такое наказание???» А я ему отвечаю: «Ну, Васильич, у тебя и логика. Вот у тебя в жизни уже все было: нажился вдоволь – и напился, и налюбился, и приобрел вон сколько всего. А у меня вся жизнь впереди, все только начинается, и того, что у тебя уже есть, у меня еще нет. Вот мне-то такое наказание за что???»

***

В общем, после вмешательства МИДа через три дня нас с извинениями отпустили. Правда, обвиняли в контрабанде, в несанкционированном заходе в территориальные воды, в какой-то еще ерунде. Но естественно, доказательств у них не было, да и наши дипломаты постарались расставить все точки над i.

Вскоре после этого инцидента российское сообщество моряков и рыбаков вышло на командование Тихоокеанского флота с просьбой обеспечить охрану и защиту судов под российским флагом путем элементарного пребывания нескольких боевых единиц в районе наиболее активных действий пиратов. Ответ был таков: «Для решения этого вопроса необходимо заключить с нами договор о ведении совместной деятельности и обеспечить нас деньгами, топливом и всем самым необходимым». То есть, говоря прямо, нам предлагалось купить услуги по охране, что по тем временам звучало просто дико – особенно с учетом того, как действуют в подобных вопросах сопредельные страны, защищая своих граждан. Сейчас, конечно, все выглядит объяснимо – развал, распад и все в том же духе...

Охоту ходить в море у меня не отбило, после того невеселого приключения я работал еще три или четыре года. Моя профессия – судоводитель – просто прекрасна, я до сих пор так считаю. Настоящая мужская. Правда, для семейного человека это не самый лучший вариант, потому сегодня моя стихия – полиграфия и все, что с ней связано. В том числе – лицо родного города.

Однако с гордостью могу сказать, что цепочка мореходов в нашем роду на мне не оборвалась. У меня три сына, младшему – Тимофею – четырнадцать. Дед его, Владимир Алексеевич Сомов, хорошо известен на Камчатке тем, что был командиром МРК, а затем командовал базой малых ракетных катеров на Богородском озере. Я тоже старался держать в воспитании сыновей достаточно спартанскую линию. Так что при наличии в семье двух моряков Тима с детства мечтал стать офицером и уже многое сделал для того, чтобы эта мечта исполнилась. Буквально через два месяца после возвращения Крыма России мы всей семьей полетели в Севастополь, где сыну предстояло пройти вступительные испытания в созданное по инициативе президента РФ военно-морское кадетское училище. Дело это, мягко говоря, непростое: помимо конкурса аттестатов и других документов (на сбор справок о состоянии здоровья, например, уходит месяц) 700 кандидатов участвуют в выполнении различных факультативных заданий (без вытягивания билетов). Нужно сдать и физподготовку – отжимание, подтягивание, бег на 100 и 1 000 метров. Тимофей успешно прошел все испытания, войдя в число 120 поступивших в президентский кадетский корпус ребят и заняв 12-е место по количеству набранных баллов.

Я бесконечно благодарен камчатским учителям за ту базу знаний, которые дают нашим детям, и те в итоге не срамят на материке ни родителей, ни педагогов, ни родной край. Сейчас мой сын продолжает получать основательное разностороннее образование. Как человек, прошедший схожую школу, я понимаю, что дети выйдут из этого корпуса настоящими мужчинами, боевыми офицерами – профессионалами, специалистами своего дела. С такими защитниками морских рубежей нашей Родины ей никакие пираты уже не будут страшны».

Герман ГОРШКОВ