В море на костыле и с нунчаками

В свет вышла книга Константина Згуровского, российского ученого и эколога, посвятившего жизнь изучению моря и его богатств. Она называется «Записки «ренегата». В ней автор делится воспоминаниями о своей работе, путешествиях, а также интересных людях, с которыми ему довелось познакомиться. Книгу можно заказать на сайте Litres.ru. Мы публикуем небольшой отрывок из неё. Здесь Константин Александрович рассказывает, как в 1990-м он работал наблюдателем ТИНРО на американском ярусолове «Alaska Mist», который вёл промысел по советско-американской программе у берегов Камчатки.

Мы улетели в Петропавловск-Камчатский, где не обошлось без новых приключений. Так как такси тогда было найти проблематично, меня на одолженном у приятеля «Запорожце» ждал мой товарищ, «летнаб» Костя Непомнящий, который в КамчатНИРО занимался учётом с вертолёта заходящего в реки лосося. Мы как-то летали с ним на учёт – никогда меня в море так не укачивало, как во время резких зигзагов вертолёта вдоль извилистых лососёвых рек!

Естественно, дома у него нас ждал ужин с большим количеством копчёного лосося и солёной красной икры. Мы торопились и на нашем «Запорожце» сделали лихой разворот, в кромешной тьме въехав в грязь. Пришлось выйти и выталкивать «украинский броневик». И тут я почувствовал, что моя нога проваливается в пустоту – в открытый канализационный люк! Нога распухла моментально. Я решил – растяжение, и к врачу не пошёл. Тем более, утром нужно было лететь в поселок Корф вместе с российской частью палубной команды и обработчиков, а также с коллегой из ТИНРО.

По прилёту в Корф меня через залив отвезли на катере–буксире в местную больницу и сделали рентген распухшей лодыжки. Оказалась трещина в кости. Ну что было делать? Я был единственным англоговорящим среди двадцати человек! Ногу загипсовали, и меня, как героя Юрия Никулина в популярной комедии «Брильянтовая рука», судовым краном доставили на борт. Капитан-американец, увидев меня, сразу сбегал за костылём. С этим парнем по имени Марк Доуни, обладавшим гремучей смесью итальянской и ирландской крови, мы крепко подружились.

В отличие от многих виденных мной капитанов этот работал в две смены: стоял вахту как штурман, а потом шёл насаживать вручную наживку – кальмара – на крючки. Ловил палтуса он азартно, чуть ли не бегая по потолку рулевой рубки, если крупная рыбина срывалась с крючка. Он также доплачивал своей команде сверхурочные из своего кармана, объясняя это тем, что владелец судна «closefisted» – «жадина». Причём в его отсутствие любой из членов экипажа мог зайти в его каюту и взять из холодильника всё, что ему понравится!

Американцы учили наших рыбаков ловить ярусом и перерабатывать рыбу согласно требованиям японского рынка. Палтуса и крупную треску обезглавливали по особой технологии и на крюках замораживали каждую рыбину отдельно. Отдельные экземпляры гигантского белокорого палтуса достигали 1,5 метра и не меньше 100 кг. Я видел такого в 1986 году из подводного аппарата – впечатляющее зрелище! Потревоженный гигант сорвался с грунта, поднимая тучи ила и песка, мощно работая хвостом – настоящий тигр беринговоморского шельфа!

Когда мы подошли к берегу, нас встретили пограничники в овчинных тулупах и глава поселкового совета – азербайджанец в лисьей шапке. Увидев шапку, наш старпом-испанец аж подпрыгнул на мостике – так она ему понравилась! И стал предлагать за нее сначала один блок сигарет «Мальборо», потом – два, три и т. д. В конце концов азартный испанец предложил отдать весь пароход, но и это ему не помогло… Обмен всё же состоялся, но обменивали американцы свои костюмы для работы на палубе на наши зелёные костюмы химзащиты, которые оказались гораздо удобнее во время постоянных зимних штормов!

Кроме того, американцы, легкомысленно использовавшие бейсбольные биты для скалывания льда, которые через полчаса начинали крошиться, попросили привезти им несколько стальных ломов, орудуя которыми, они отлично справлялись с обледенением судна.

В палубной команде без всяких скидок на женскую слабость работала палубным матросом худощавая, довольно симпатичная американская девушка по прозвищу «Сэм». Вот когда первый раз я столкнулся с американской эмансипацией – теорией равенства полов: она таскала тяжеленых рыбин наравне со всеми.

Зимнее Берингово море, да ещё когда ты на костыле, – это не курорт! Постоянные циклоны и шторма, качка, перепады атмосферного давления изматывали, не давали отдохнуть даже ночью. Приходилось спать, упираясь в переборки руками и ногами. Особенно доставалось коку-американцу: из камбуза часто можно было слышать его чертыханья и грохот посуды. Он постоянно был зол и при случае крепко накостылял подвернувшемуся под горячую руку американскому матросу, неудачно пошутившему по поводу летающих на камбузе тарелок.

На этом судне еда была отличной от той, которой кормили на наших судах. Могли подать, например, мясо в сладком соусе, которое в глотку не лезло, но зато постоянно были свежие фрукты в вазах, молоко и хлопья стояли на полках. Там впервые в своей жизни я попробовал йогурт и подумал: пища богов!

Несмотря на гипс на ноге и большое количество работы как переводчика и наблюдателя, я умудрялся иногда крутить взятые с собой нунчаки на палубе. Потом я снял гипс себе сам, и стало легче передвигаться.

Когда мы «отловились», забив морозилки крупным палтусом и треской, нас высадили на рейде Петропавловска, и капитан, с которым я успел подружиться, помогал мне донести мои пожитки до рейдового катера. Мы обнялись и пообещали друг другу «держать связь». В то время это было легче сказать, чем сделать…

Когда улетал с Камчатки, я сдуру взял с собой в самолёт свои любимые нунчаки. Помню, как плотоядно улыбнулась дама на контроле, обнаружив их. Нунчаки конфисковали, хорошо – с рейса не сняли! И по прошествии недели в ТИНРО пришла бумага о том, что я перевозил холодное оружие. Дело замяли благодаря дружеским контактам с отделом кадров института. Сейчас бы это закончилось гораздо хуже: терроризм вместо обещанного коммунизма шагает по планете!

На цветном фото –«Alaska Mist». Черно-белые фото – из личного архива Константина Згуровского.