Степаныч

Степаныч

Мы продолжаем публиковать истории наших земляков из их рыбацкой и морской жизни. Сегодня своей историей (даже тремя!) поделится друг нашей газеты, почетный работник рыбного хозяйства России Александр Лельчук.

Ему было меньше пятидесяти лет, но мне он тогда казался стариком. Все на судне называли его Степанычем. Впервые я увидел Степаныча, когда с маленьким чемоданчиком в руке ступил на палубу теплохода «Кодино». В чемоданчике вместился весь нехитрый скарб курсанта мореходки, который прибыл на морскую практику.

«Щас Степаныч придет, примет тебя, – встретил меня вахтенный матрос и пояснил: – Степаныч – дракон».

Традиционных наименований должностных лиц я еще не знал. Подумал, что Дракон – это фамилия, и мысленно готовил свое обращение: «Товарищ Дракон, курсант Лельчук прибыл для прохождения практики». Но вахтенный вовремя предупредил, что драконами на флоте зовут боцманов.

Степаныч молча пожал мне руку, послал вахтенного отвести меня в каюту и показать мое место.

Работу свою я выполнял старательно, особых нареканий не имел, практика проходила нормально, но несколько случаев остались в моей памяти навсегда.

* * *

Курсанты мореходки самостоятельно следили за своей одеждой: стирали, гладили, штопали. Самой трудной была стирка зимних тельняшек – толстых и тяжелых. Мама прислала мне немного денег и предложила сдать нижнее белье в прачечную.

Завернув в газету пару тельников, я предупредил боцмана, что отлучусь на часик на берег (дело было во Владивостоке). На вопрос, куда я собрался, небрежно бросил: «В прачечную. Бельишко простирнуть».

Лицо старого моряка окаменело. Он взял и развернул мой сверток, повесил мои тельняшки себе на руку, второй рукой взял меня за плечо и повел вниз по трапу в душевые. Там включил холодную воду, подставил под кран тазик и замочил обе тельняшки. Когда белье пропиталось водой, он расстелил его на плитках и стал намыливать хозяйственным мылом. Работал долго и остервенело. Отжав тельняшки, развесил их в душевой для просушки и молча ушел.

Спустя годы он рассказал мне, что специально не включал горячую воду, чтобы показать мне, как нужно стирать белье в любых условиях. Я понял, какой удар мог нанести по авторитету моряка, сдай я тельняшки в прачечную.

* * *

Следующий эпизод с боцманом произошел в Находкинском порту. Я получил первую зарплату, целых 60 рублей! Мне очень хотелось что-нибудь купить. В универмаге я купил… пижаму!

В тот же день я напялил на себя полосатые пижамные штаны и курточку, пеструю, как юбка цыганской танцовщицы, и пришел в столовую.

Когда меня увидели, все разговоры смолкли. Я прошел, как по подиуму, и плюхнулся на свободное место. Но когда я взглянул на боцмана, мне стало по-настоящему страшно. Его лицо наливалось кровью и приобрело цвет знамени в красном уголке. Его рука, размером с лопату, тянулась через стол ко мне.

Я не стал испытывать фортуну, встал из-за стола и хотел выйти из столовой. Но боцман с ревом ринулся на меня. В дверях он сумел ухватить меня за шиворот. Я вывернулся, оставив у него в руках пижамную курточку. Но на палубе я споткнулся о разбросанный швартовный конец и упал. Боцман с хрипом навалился на меня, стараясь сорвать с меня полосатые пижамные брюки.

Моя цыганско-пижамная курточка уже плавала в ведре стоявшей рядом судовой уборщицы. Туда же отправились две полосатые штанины.

* * *

Третий эпизод случился через пару месяцев после инцидента с пижамой.
Ребята из палубной команды пристыдили меня, что я уже несколько месяцев в экипаже, получаю зарплату, но до сих пор не проставился.

– И то правда! Я же моряк! Пошли, парни!

И мы пошли.

На ресторан или кафешку денег не хватило. Взяли несколько бутылок, каравай хлеба, колбаску, огурцы и забрались на сопку недалеко от порта. Хорошо посидели. Ребята привели меня под руки на судно и уложили спать.

Разбудил меня мощный шлепок ниже спины. Я протирал глаза и натягивал штаны, боцман стоял рядом и дрожал от ярости:

– Ты, щенок, не вышел на вахту! Гнать тебя метлой нужно с судна и из мореходки. С кем пил?

– Я их не знаю. Ребята с одесского судна, стояли рядом с нами. Уже ушли.
Боцман схватил меня за горло и требовал имена (я думаю, что он их знал), я же утверждал, что это были «не наши» матросы. И вдруг… мельком взглянув в его глаза, я увидел в них (вы не поверите!) одобрение моему упорству.

Точно знаю: если бы я тогда сказал ему, с кем выпивал, то никогда не стал бы моряком. И стал я им именно в ту минуту, после молчаливого одобрения старого боцмана.

* * *

Много лет Степаныч работал в пароходстве: сначала в море, потом на берегу, в мастерских. Когда совсем состарился, сторожил морской порт. Своей квартиры у него не было. В межрейсовом доме моряков ему, как ветерану, выделили комнатку.

Однажды в ресторане «Океан» я отмечал со старыми моряками какое-то событие. Зашла речь о Степаныче. Но никто не знал, что с ним.
Меня буквально обожгло стыдом.

Извинившись, я ушел раньше и поехал к Степанычу. На табуретке стояла непочатая бутылка водки, на тарелке – колбаса, огурцы. И мы сидели молча друг напротив друга и наверняка думали об одном и том же. О пижаме, о пьянке с «одесситами», о наших плаваниях, о возрасте и жизни.

Тогда я видел Степаныча в последний раз. Он уехал во Владивосток. Там где-то у него были домик с огородиком, доставшиеся ему от умершего друга.
Нет больше Степаныча. На Морском кладбище Владивостока, недалеко от могилы варяговцев, есть холмик, где стоит маленький макет морского якоря и скромный памятник.

В день рождения старого моряка и в День работников морского и речного флота моя дочь Софья приносит туда цветы.

На фото: маршируют курсанты Петропавловск-Камчатского мореходного училища, Александр Лельчук крайний слева.

09:55
2838
Нет комментариев. Ваш будет первым!
Загрузка...